-- Когда-то очень давно, когда я был почти мальчиком, со мной случилось
то же самое, что и с ними. Какой-то тип, вроде этого, -- он кивнул в сторону
неподвижного  тела Гугимагона,  -- похитил мой  дух...  очень небольшую  его
часть, мне еще повезло. Разумеется,  тогда я  так и не  понял, что  со  мной
случилось. Я  оставался достаточно нормальным  парнем, никому и  в голову не
пришло бы упечь меня в Приют Безумных. Просто мне чего-то не хватало, хотя я
совершенно не осознавал этого. Я был очень молод и не знал, как ощущают себя
прочие  люди,  я  даже  полагал,  что   эта  пустота  внутри  --  нормальное
человеческое чувство, что жизнь  достаточно глупа и безрадостна  для всех...
Со   мной  все   было  в   порядке,  просто   меня  ничего  не  интересовало
по-настоящему, все происходящее казалось бессмысленным: скучные  и противные
дни,  похожие один на другой,  ночи  без  сновидений, и  усталость  -- такая
бесконечная усталость! Я болтался, как  неприкаянный, и мои тусклые глаза не
видели ничего, кроме  моих собственных отражений в многочисленных  зеркалах,
от которых  меня смутно тошнило... Это метафора, Макс. Слов,  которые нужны,
чтобы объяснить, как это было паршиво,  все равно не существует. Хуже всего,
что  какая-то  часть  меня  все еще помнила, что  бывает  и  по-другому. Это
приносило   боль   --  неосознанную   и  неописуемую   одновременно...   Так
продолжалось, пока старый шериф  Махи  Аинти не  предложил мне место  своего
помощника.  Теперь-то я знаю:  первое  что он сделал, познакомившись со мной
поближе  --  это отправился  в Хумгат,  разыскал  маленькую  частичку  меня,
которой  мне  так  не хватало...  ну, наверное, дал по морде,  кому следует,
одним словом, освободил мой заблудившийся дух  из его плена. И тогда я снова
узнал, чем пахнет настоящая жизнь. В ту ночь я дежурил  в Доме у Дороги, это
было мое второе ночное дежурство... или все-таки третье?... Я задремал, сидя
в кресле, а потом вдруг проснулся, подскочил как укушенный, потому что ветер
распахнул окно,  и оказалось,  что  в  этом прекрасном Мире существуют такие
вещи,  как  мелкие  капли  дождя и  запах мокрых  листьев дерева  шотт -- не
меньшее  чудо,  чем  восход какого-нибудь  лилового Солнца  на  другом  краю
Вселенной... Я вылез в окно и поперся бродить по городу: обошел все мосты --
ты ведь помнишь, сколько мостов в Кеттари, Макс?  --  пил какую-то  дрянь  в
ночном трактире,  изумляясь ее  отчетливому  вкусу, пытался потрогать руками
все,  что можно  потрогать,  просто чтобы убедиться,  что  оно  настоящее...
вернее, что я  сам настоящий. Что правда, то  правда: в ту ночь я наконец-то
снова стал "настоящим", и  чуть не  рехнулся  от вернувшейся  ко мне остроты
ощущений! Честно  говоря,  я до  сих пор  в  восторге от факта  собственного
существования, и от каждой травинки у  меня под ногами  заодно: мне есть,  с
чем сравнивать, я  все  еще  помню время,  когда жил  среди  всего этого, не
чувствуя почти  ничего... А потом я кое-как взял себя в руки  и вернулся  на
службу, и этот хитрец Махи часа три ворчал на меня за самовольную отлучку --
думаю просто для  того,  чтобы не  дать  мне  окончательно  сойти  с  ума от
счастья, хотя  даже  его  ворчание не  очень-то  подействовало.  --  Джуффин
улыбнулся  так мечтательно,  словно выговор,  полученный от  старого  шерифа
Кеттари  Махи Аинти,  был  самым приятным событием в его жизни... Да так оно
наверное и было, в каком-то смысле.
     -- А теперь вы... как бы отдали долг, да? -- Тихо спросил я.
     -- Как ты все правильно понял! -- Обрадовался Джуффин.  -- Именно отдал
долг, лучше и не скажешь... Знаешь, описать не могу, как мне нравится думать
о том, что сейчас творится с этими беднягами! Может быть, кто-то из них даже
рехнется от внезапной полноты ощущений -- самая очаровательная разновидность
сумасшествия!
     --  Наверное, я понимаю. -- Смущенно  сказал я. -- Когда я  оказался на
тропе Доперстов, заблудился  в  своем  Мире  и  забыл  себя, а  потом  начал
вспоминать: постепенно,  шаг за  шагом... Нет,  это  было  совсем  другое, и
все-таки...
     -- Да,  --  кивнул Джуффин, -- все  истории о возвращении к себе это, в
сущности, одна и та же история. Конечно, ты  знаешь, о  чем я говорю. Кому и
знать, как  не тебе!