Трактир "Драконья башня" » Первый этаж. Общий зал

Мигрень медленно отступала, выпуская из тесных объятий сознание парня. В висках все еще покалывало, срывая с губ болезненный, но слабый стон. Во рту пересохло от недавно выпитого вина, а щеку саднило от близкого общения с землей. В целом и общем, чувствовал себя Валентин отвратительно, что почти соответствовало внешнему, изрядно потрепанному виду. Белая рубашка оказалась перепачкана грязью, несколько пуговиц бесследно исчезли и напоминали о себе лишь присутствием коротких ниток с узелками на них.
Организм требовал отдыха, чтобы избавиться от мучительной головной боли. Но Валентин нашел в себе силы, чтобы приоткрыть глаза, сразу же натыкаясь на собственное отражение напротив. Потратил несколько секунд, изучая бледное лицо, отчего-то выражавшее крайнюю степень недовольства, нежели изумления, что пришло после. Хмуро свел брови к переносице и сел на кровати, сощурившись и фокусируя взгляд.
Множество зеркал, находящихся в нелепой близости друг от друга, вызывали недоумение. Казалось, комната принадлежит нарциссу, что находит удовольствие в том, чтобы дни напролет любоваться своим отражением, не отвлекаясь на царившее безобразие этого мира. Но, отчего-то маркиз не собирался тратить свое время на подобное героическое занятие, и первым решением было – выйти и узнать, кто был настолько добр, что приютил пажа в минуты слабости. И был ли обморок случаен? Скорее всего, дело в дешевом напитке, что подали в трактире.
Очередная нахлынувшая волна головокружения и тошноты, заставила зажмуриться и прижать ладонь ко рту.
Но, может, никто не будет против, если он полежит так некоторое время, пока не пройдет общая слабость? Убрав влажные пряди, он положил руку на лоб, пытаясь обнаружить наличие температуры. Ничего.

Отредактировано Валентин (2008-09-28 22:20:23)

В комнате, сплошь обставленной зеркалами, помимо кровати было еще несколько предметов обстановки. А из освещения наличествовали лишь горящие свечи, бросавшие причудливые тени на потолок. Вытянувшись в полный рост, Валентин устремил взгляд наверх, занятый размышлениями о собственном подорванном на вине здоровье. Всякое желание мирно уснуть отпало, вместе с унявшейся тихой ноющей болью в висках. Тусклый осадок слабости и проснувшаяся настороженность. Поэтому оставалось ждать появления кого-нибудь из спасителей или прислугу, что поведает о месте, где он оказался. Кому принадлежит и с чего такая доброта в отношении незнакомого парня, валяющегося на земле и уткнувшегося лицом в грязь.
Вытащив из кармана платок, Валентин смочил его слюной и принялся вытирать перепачканное лицо. Щеку некогда пересекали две длинных царапины, которые благополучно затянулись, оставив после себя лишь высохшую кровь. Потратив некоторое время, чтобы привести себя в относительный порядок, маркиз вновь лег на кровать, раскинув руки в стороны и морально отдыхая, но лишь насколько это было возможно в присутствии десятка, а того и больше, отражений себя.
Буквально спустя несколько долгих минут, наполненных густой тягучей тишиной, со стороны одного из зеркал раздался глухой скрежет. Парень насторожился, не шелохнувшись, и приподнялся на локтях лишь когда услышал голос вошедшего.
Память на лица была отличной, поэтому маркиз Дю Мелони мог с полной уверенностью сказать, что перед ним стояла массивная фигура (относительно самого пажа, конечно) члена Сената. Неожиданное появление знакомца изумило, лишь дара речи, поэтому с минуту Валентин разглядывал мужчину, прежде чем отозваться на приветствие.
- Доброго вечера, мсье. – вежливо произнес с мирной улыбкой и уже садясь на кровати.
Отчего-то в обществе вампира человек не мог чувствовать себя уютно, не смотря на добродушную улыбку собеседника и обманчиво мягкие интонации в голосе. В компании консула паж чувствовал себя в относительной безопасности, зная, что тот не даст в обиду и всегда предоставит защиту своему воспитаннику. Поэтому как минимум, парень чувствовал дискомфорт, находясь наедине с Марком.
- Позвольте мне поблагодарить Вас, если бы не Ваши люди, не знаю как долго протянул бы на холодной земле. – все та же улыбка и непроницаемое лицо, будто у парня нарочно выкрали эмоции.
Проигнорировав таким образом последний вопрос, Валентин поднялся с кровати и учтиво склонил голову.
- И прошу прощения за доставленные хлопоты. – сдержанно извинился, показывая наличие должного воспитания и, то и дело, кидая рассеянные взгляды в сторону, откуда явился вампир.
Но даже принятый деловой вид не смог скрыть очевидного волнения.

Под пристальным взглядом мужчины Валентин откровенно нервничал, возможно, поэтому, он не сразу обратил внимание на дрогнувшее отражение окружающих зеркал. Очертания молодой фигуры сменились более откровенной картиной ее разоблачения, разом принося с собой неловкое чувство беззащитности и изумления. Изображение было слишком интимным, чтобы позволять видеть его посторонним, чужим. Сейчас же, свидетелем являлся вампир, что вальяжно развалился в кресле и без смущения изучал по-юношески нескладную фигуру маркиза.
Парень поднял руку, сминая в кулаке мягкую ткань рубашки, и не смог сдержать короткого выдоха, убедившись в наличии этой тончайшей брони, скрывающей наготу. Уголки губ дрогнули, но не сменили мирной вежливой улыбки. А на мертвенно-бледных щеках стали медленно проступать живые краски, придавая лицу здоровый смущенный вид.
Брут играл не по правилам, явно пользуясь не столь положением в обществе, сколь магией, которая всегда пугала пажа своим присутствием в этом мире. Маркиз, продолжая соблюдать правила приличия, откровенно не понимал этой шутки, но решил подыграть, как того мог хотеть консул, окажись в подобном незавидном положении. Взгляд перепуганного зверя, загнанного в ловушку. Но лицо выражает почтение и внимание к собеседнику. Комната и на самом деле походила на огромный капкан, вызывая смутное чувство тревоги.
По спине пробежал холодок, заставив невольно поежиться и обхватить себя руками. Валентин ранее не испытывал даже легкого касания того могучего волшебства, каким может обладать нелюдь, но в данный момент, он мог поклясться, что его ощупывал не только взгляд. Он чувствовал на себе чужие руки, легкими ласкающими движениями спускающиеся пониже поясницы. Невольно сделав шаг назад, паж напряженно выпрямился и задрал подбородок, не отрывая своих глаз от вампира. Играя такое сражение, он всегда оказывался проигравшим, отводил взгляд, не в силах выдержать того давления, что вносит борьба.
Потайная дверь вновь скрипнула, выпуская из образовавшегося темного прямоугольника прислугу. Валентин вздрогнул и шумно выдохнул, дернувшись от неожиданного появления. Пока слуга тянул за собой столик, заваленный яствами, маркиз встретился взглядом с собственным отражением. Губы близнеца изогнулись в дразнящей улыбке. Он тянул руку, призывая к себе, когда вторая рука скользнула на живот, медленно поглаживая, прежде чем обхватить плоть и двинуть ладонью по стволу. Во рту моментально пересохло от подобного зрелища, парень облизал пересохшие губы и с трудом отвел взгляд от цепких полупрозрачных глаз отражения. Он словно на короткий момент перенесся в библиотеку, где, прислонившись спиной к стеллажу, поддался самому дьяволу.
- Я не…- осипшее отозвался, прислонив холодную ладонь к щеке.- я не думаю, что это была бы хорошая идея, мсье. – собирая остатки мужества и пытаясь с силой натянуть на лицо непроницаемую маску. – Меня ждут в замке. Уверен, что консул…- запнулся, намереваясь выдать слово «волнуется», но это не было лучшей мыслью, поэтому предложение оказалось незавершенным.

Быть может, отражение было личным миражем, нарочно показывающим пагубный для души момент, когда маркиз кожей ощущал возбуждение консула, ранящее чуткий нюх сладостью желания. Являясь сейчас наблюдателем, Валентин осознавал всю дикость прошлых собственных действий. То, с каким полным вожделения взглядом смотрел на герцога, желая поддаться ласкам, откинуть прочь сомнения. Не выдержав созерцания представленного зрелища, навеянного безумными фантазиями, парень отвел взгляд, тщательно разглядывая пол и стараясь уделить этому действию все свое внимание, пока разум не возобладает над смятенными чувствами.
В следующий миг охнул, оказавшись прижатым к мужской груди. Глаза широко распахнулись, а во взгляде на долю секунды скользнул испуг, прежде чем смениться паническим страхом. Сцепив зубы, маркиз шумно выдохнул, выпрямившись по струнке и напряженно застыв в тесных объятиях. Грудь сдавило капканом из мужских рук, не давая свободно вздохнуть, не то, чтобы лишний раз дернуться, отшатнуться от внезапной близости.
Сглотнул и облизал пересохшие губы. Маска дала трещину, но продолжала держать учтивый и недоступный вид.
- Я не думаю, что это хорошая идея – остаться на ужин. – охрипшее повторил и упрямо поднял подбородок, впрочем, по-прежнему отводя взгляд от зеркала.
Рука легла на кинжал, что покоился в чехле на поясе. Лишь обращая внимание вампира на эту деталь, чтобы тот мог видеть предупреждение – не стоит позволять себе лишнего.
- А еще мне кажется, что это не Ваше дело, как консул проводит свое личное время. – голос сошел на нет, едва паж детально представил красочно описанное вампиром.
Вцепился в рукоять кинжала как в единственное спасение из темной обители демона. Валентин ненавидел охватившую тело слабость и то, как отзывается оно на чужие прикосновения, на воспоминания о прошедшей ночи.
- Отпустите, мсье, пока еще это просьба.– не своим голосом попросил паж и в самом деле, если ситуация выйдет за рамки, намереваясь воспользоваться кинжалом. Щеки горели огнем. Чужое дыхание опаляло кожу, а объятия, казалось, становились теснее, словно вампир намеревался придушить парня, но медлил, намеренно дразнясь. – Не думаю, что Вы возжелаете остаться без какой-либо части своего тела, если не отступите. Эта шутка мне уже не кажется смешной.- упер локоть второй руки в живот Брута, в попытке освободиться. –Прекратите.

Короткий смешок, вырвавшийся у вампира, прервал дальнейшую речь маркиза, а ведь ему было что сказать. К примеру, то, что он обязательно известит консула о странном поведении члена Сената. И что вполне возможно он оказался в этой зеркальной тюрьме не просто так – причиной тому была прихоть хозяина этих покоев, цели которого до сих пор оставались неясны. Валентин поклялся себе, что появится на глаза герцогу после своего долгого отсутствия, чтобы поведать о творившемся беспределе. Ну, а сейчас оставалось лишь ожидать действий мужчины, к груди которого паж прижимается. Давящий дискомфорт не только от объятий, но и от осознания собственной беззащитности перед нелюдем. Маркиз чувствовал себя слабым юнцом, не способным на сопротивление из-за внушительных габаритов оппонента. Брут словно намеренно возник со спины, притягивая к себе и не давая отвернуться от зеркал, что удобно расположились напротив двоих.
Внутренний зверь, доставшийся от родителя, испуганно сжался, прикрыв морду лапами и не смея поднять головы. Трусливая, одомашненная псина, не знавшая воли и питающаяся лишь с хозяйской руки.
Изнутри поднималось раздражение, а глаза парня пылали прозрачным негодованием. Губы плотно сжаты, а брови хмуро сдвинуты – явный признак недовольства. И маркиз надеялся, что мужчина это заметит и прервет царившее безобразие. Тем не менее, слова смущали, возрождая в памяти моменты давно позабытого прошлого. Кружились и подхватывали, возвращая старые картины безумия – ярких переплетений первого нестерпимого возбуждения, боли и стыда.
Зеркальная гладь подернулась дымкой, с каждой секундой наполняясь красками и вырисовывая четкое изображение, словно легкой рукой опытного художника. Тесная комната, по всей видимости, келья, с узкой единственной кроватью и тумбой рядом. Худая фигурка юноши, наполовину укутанного в плед. Короткий нерешительный взмах руки, тянувший за собой холодный блеск лезвия и длинную алую полосу. Светловолосый мальчик наклонился, касаясь губами пореза, и, шумно выдохнув, будто сдерживая до этого дыхание, принялся вылизывать рану. Кончик языка неосторожно касался рассеченной кожи, не давая ей скоро затянуться. Вторая рука скользнула под плед, обхватывая возбужденную плоть и быстро двигаясь. Глаза юноши прикрыты, а уголки губ изогнуты в волчьей улыбке, обнажая кончики зубов.
Валентин будто просыпался от долгого сна, вновь ощущая болезненное прикосновение стали и безудержное желание. Откинув голову назад, он зажмурился, делая отчаянные попытки прийти в себя, вытолкнуть из сознания голоса, противиться которым не было сил.

Сквозящее в воздухе магия возбуждением впитывалось в кожу, внося едва ощутимые элементы подчинения разума чувствам.
Уже дважды маркиз попадал в неловкую ситуацию, невольно позволяя видеть себя в крайне интимные моменты, когда чувства обладают над разумом, а в теле поселяются огненные бесы похоти. Те прошедшие пять лет научили многому, высшей ступенью было - овладеть способностью глушить настойчивый вой зверя, запирать волка внутри, предубеждая всякую возможность сопротивления. Своего рода моральная печать, наложенная наблюдательными монахами еще в годы юности.  Валентин не мог позволить себе поддаться и выпустить волка. Насколько кротким бы ни был зверь, он всегда сможет огрызнуться и рвать хозяйскую глотку…но так иногда хочется сдаться, перестать мучить себя попытками отстраниться и не видеть всей той безобразной действительности. Хочется как и все порочные души отдаться во власть запретным утехам, что  вносят в жизнь краски удовольствия.
Парень прогнулся в пояснице, толкнувшись бедрами вперед в ласкающую ладонью, и чуть шире расставил ноги, чтобы обессилено не рухнуть на пол. Не упасть помогала также рука вампира, по-прежнему обвивающая талию, когда как вторая придавала решительности, давала необходимую поддержку и толчок, чтобы преодолеть смущение. Перешагнуть эту границу и без стеснения двинуться дальше, сдвигая тесные рамки со страхом и переполняющей радостью узнавать неизведанное ранее.
Юный маркиз одновременно боролся с собой и давлением, возникшим в голове и притупляющим создание. Схватка длилась недолго и не в пользу разума, скорее взыграли эмоции, выплеснувшись в протяжном стоне. Глаза подернулись дымкой безумных желаний, воспоминаний, отравляющих душу и кровь возбуждением. Черти, овладевшие всем существом парня, упрямо тянули в нижние круги ада, даруя ни с чем несравнимое удовольствие. Наращенная броня затрещала по швам, опадая словно листва по осени, освобождая от запретов и клятв.
Внутри еще теплился страх, но скорее от шага в неизвестность. Что-то неразборчиво прошептав, Валентин сменил ритм движений руки на более частый, торопясь приблизить разрядку. При каждом вилянии ягодицами, подаваясь вперед, маркиз терся задницей о бедро вампира. Вторая рука скользнула между губ, и паж прикусил кончик указательного пальца, касаясь подушечкой клыка и сжимая зубы. Солоноватый привкус крови, смешанный с острой болью прокушенной плоти, придавали действиям особую пикантность.

Издав недовольный возглас, Валентин попытался стряхнуть мужскую руку со своей, чтобы приблизить себя к оргазму и получить свою долю волшебства, что приносит разрядка. Часто и прерывисто дыша, он уже полностью откинулся на грудь вампира, повернув голову в сторону и прижимаясь щекой к плечу. Руку сковала чужая хватка, замедляющая ритм, поэтому парень ухватился за иной способ взойти на вершину, дарующую сказочное удовольствие. Одурманенный возбуждением, он двигал бедрами, вновь самостоятельно задавая свой темп.
Приподняв свободную и поднеся ее ко рту, Валентин прижал ладонь к губам, глуша стоны.
Отражение напротив менялось, очернив зеркальную гладь, а вскоре вновь явив взору небольшую комнату монастыря, но уже с иной картинкой и явным присутствием чьей-то незавершенной тени, что принимала человеческие очертания.
Сидящий на кровати маркиз светился белизной кожи в царившем сумраке кельи, походя если не на ангела, то на создание, взращенное самими небесами. Картину портила широкая рубашка, наполовину скрывая угловатость юношеского тела и тем самым давая убедиться в реальности его существования. Волосы растрепались и неровными прядями падали на лоб, скрывая мелькнувший в глазах испуг. Страх произрастал скорее от факта неожиданного появления незнакомца, застукавшего за греховным падением, нежели из-за повода его возникновения или слов, бьющих по наряженным нервам, дергая за тонкие нити человеческой психики и давая свободу четверти своей крови. Волку, что рвался с цепей, не имея большого влияния и контроля над желаниями и ощущениями человеческой оболочки.
Распахнув от изумления глаза, мальчик первым инстинктивным движением спрятал руку за спину, чтобы не давать повода для лишних вопросов. Но несколько пятен крови красовались на белых простынях, завидев которые Валентин попытался прикрыть, неловко пододвинувшись в сторону и настороженно наблюдая за незнакомцем. С одной стороны ситуация приобретала опасные черты, некую дикость, которой быть не может, с другой же – звериная чувствительность была потревожена манимыми запахами более сильного самца, оформляя желание заручиться поддержкой, защитой от посягательств на свою жизнь.
Возбуждение переполняло все естество, но мальчик не смел двинуться, унять ту ноющую боль внизу живота, что не давала покоя. Облизнув губы, он медленно натянул на себя простынь, используя ее как своеобразный щит от горящего взгляда явившегося.
- Тебя не существует. – слабо отозвался юноша, прикрывая глаза и тряхнув головой, чтобы потом вновь уставится в темный омут глаз демона. -Быть не может. – ошеломленно и с долей паники в голосе.

Хриплый, а оттого сухой возмущенный возглас срывается с губ маркиза, когда рука мужчины сжимает запястье и против воли отводит в сторону, не давая закончить начатое и имея, по всей видимости, иные намерения, нежели доставить удовольствие юному пажу. Крутанув парня лицом к себе, он что-то жестко сказал, но в приказном тоне помимо грубости улавливались и иные оттенки. Слов Валентин не разобрал, непроизвольно вглядываясь в лицо напротив и наивно ожидая поцелуя. Приоткрыв в ожидании ласки губы, он почти потянулся к вампиру, чтобы продлить чарующий момент близости.
Краткий момент наивного доверия был решительно подавлен. Прикрыв на мгновение веки, Валентин тут же их распахнул со смесью упрямства и изумления, глядя перед собой и желая дальнейших ласк. Готовый душу отдать за продолжение, чтобы урвать не только поцелуй, но и свою долю удовольствия, парень прикусил губу и устремил затуманенный взор на Брута, с видимой надеждой и мольбой. Тело совершенно не слушалось, отяжелев, а малейшее движение требовало огромных усилий и силы воли. Сознание оставалось невредимо от сна, когда как каждое действие подчинялось мысленному зову вампира, его озвученным приказам и желаниям.
Опустившись на колени под настойчивым давлением руки, Валентин судорожно выдохнул, уперев взгляд во внушительных размеров орган мужчины. По спине прошлась дрожь, вызывая озноб. Откинув голову назад, он невольно сжал губы, но спустя буквально мгновение, повинуясь голосу, заполнившему тишину покоев, разомкнул губы и высунул кончик языка, словно пробуя предложенное лакомство на вкус. Шире открыв рот, он безропотно позволил члену толкнуться дальше, погрузиться в теплую влагу рта. Сомкнув губы на стволе, он коротко подался назад, чтобы следующим движением нерешительно обхватить больше плоти, коснуться и скользяще пройтись языком.
Собственная неудовлетворенность напоминала о себе болезненной пульсацией в паху, а взгляды, которые кидал вампир, заставляли вскипать кровь непреодолимым желанием. Слабо вздрогнув, словно от удара, Валентин уперся ладонями в мягкий ворс ковра, задрав голову и прогнувшись в пояснице. Поза вызывала смешанные чувства возбуждения и унижения. Парень шире раздвинул ноги, становясь на четвереньки, и шумно выдохнул.
Взглянул наверх, глазами, полными огня вожделения. Увлажняя, провел языком по губам, медленно, словно в приглашающем жесте. И глухо протестующее вскрикнул, когда член вновь резко торкнулся вовнутрь. Задохнувшись от такого напора, парень распахнул глаза и попытался отстраниться.

Ответом послужило рычание, наполнившее глаза юноши страхом и в то же мгновение исчезла защита, порванная одним наступательным действием. Не имея возможности отклониться, он оказался в плену рук демона, проехавшись спиной по кровати и оказываясь близко к своим кошмарам. Вскрикнув, юноша забился, пытаясь стряхнуть с себя чужие руки. Похолодел от ужаса и изогнулся, ловя ртом воздух при вторжении в девственно узкий проход. Глаза увлажнились, наполняясь непролитыми еще слезами от боли, захватившей все существо. Мучительно было вздохнуть, не говоря о том, чтобы двинуться, оттолкнуть или закричать.
Казалось, даже совершенная поверхность зеркала дрогнула от тех ощущений, что испытывал сейчас маркиз, раздираемый надвое своим демоном. Недолгая рябь изображения и вновь воцарившееся спокойствие поверхности…Валентин приоткрыл глаза, мутные от боли и слегка пожелтевшие. Спрятанная за решеткой звериная часть себя, выглянула, овладевая телом. Возбудившись от запаха крови, волк сцепил зубы и, преодолевая боль, шире расставил ноги, обхватывая их руками и изогнулся в пояснице, облизав искусанные и оттого припухшие губы.

Воздух в комнате отяжелел, накалившись до предела, и без того затрудняя частое дыхание маркиза. Он кожей ощущал желание вампира доставить себе удовольствие чужой болью, и это заставляло сердце отчаянно колотиться. Мешанина чувств, ловко сплетающихся в единое целое. Страх и предвкушение перед следующим шагом мучителя. Разобраться в собственных ощущениях,  казалось таким же невозможным, как и избавиться от настойчивого и грубого общества мужчины. Да и было ли желание настоящим? Действительно ли хотел Валентин прекратить свои мучения? Быть может, до настоящего момента он спал, находясь вне реальности и времени, в плотном коконе иллюзий и не зная настоящей жажды. Внутреннего влечения и потребности утолить похоть. Просыпаться же оказалось слишком сложно, чтобы стерпеть ту боль, что давало новое восприятие мира.
Парень едва слышно прохрипел, когда пальцы вампира, путаясь в волосах, смяли мягкие пряди в кулак. Помимо воли, он затравленно взглянул в глаза Брута, пропадая в той мгле, что тянула за собой. Под ложечкой засосало в предчувствии нехорошего, инстинктивно паж хотел дернуться, но по прежнему не мог пошевелиться. Тело не слушалось, окаменев, и все же не теряя той чувствительности, напротив, обостряя восприятие удовольствия.
В следующее мгновение, одним рывком, мужчина подтащил к себе Валентина, погружаясь в рот и скользнув по небу, доставая головкой до глотки. В уголках губ залегли трещины тут же закровоточив и облегчив члену следующий толчок рот, наполнившийся живительной влагой. Глухо вскрикнув, парень зажмурился. Сглотнул слюну, смешанную с кровью и мужскими соками. Возбуждение притупилось, возвращая сознанию некоторую ясность. Пробудился и назойливый голос разума, насмехающийся над беспомощностью маркиза, над желанием сдаться и готовностью отдаться вампиру в этой комнате, правдивым отражением истинной сущности.
Резкий взвизг рассеченного плетью воздуха и парень прогнулся в пояснице, хватая ртом воздух. Хриплый крик, сошедший на нет. Ягодицы опалило огненным языком, ласкающе прошедшей по оголенной коже кожаного жгута. Едва удерживаясь на коленях, чтобы не рухнуть, прижаться щекой к ковру и заскулить, Валентин обхватил губами член мужчины, плотнее сжимая, и неловко потерся языком о ствол, сначала исследуя, затем более решительно лаская. Причмокивает, чуть посасывая, то выталкивая языком изо рта чужой орган, то напротив, позволяя двинуться глубоко. Расслабляет горло, когда член погружается полностью, входя до основания.

Юноша кричал, прикрыв рот одной рукой и, тем самым, глуша полный боли голос. Демон жестко врывался в девственно узкий проход, ломая преграду мышц и толкаясь дальше, чуть легче скользя по крови. Запахи плавленой краски и горелого дерева забивали чуткий нюх. Нежную юношескую кожу царапали когти демона, рассекая плоть, вцепившись в плечи и дергая каждый раз на себя. Член был зажат между телами и при каждом движении тени, терся о живот, и раня и возбуждая зверя болью, чарующими ароматами крови. Пробуждаясь, словно ото сна, волк креп и  набирался сил от излучаемой демоном энергии. Кровь густела и наполнялась ядом похоти, вскружив голову. Взвыв от очередного толчка, парень вцепился пальцами свободной руки в шею демона, потянув на себя. Губы маркиза коснулись сначала подбородка, затем выше, врываясь в рот демона языком. Борьба с самим собой и воплотившимися в явь страхами. Ранит собственные губы клыками монстра, тем не менее, не прерывая пьянящего поцелуя.