Мост Висельников

Камни под копытами лошадей недовольно и гулко отзывались на удары железных подков, а эхо, подхватывая резкие звуки, разносило вокруг этот дикий топот. Карета медленно покачивалась на упругих рессорах, стараясь сгладить неровности дороги, но дроу этого, казалось, не замечал. Подперев голову рукой, мужчина смотрел на проплывающие пейзажи, а в голове вертелась всего лишь одна шальная мысль:
Зачем я это делаю?
Можно было накинуться на незнакомца, нет, даже достаточно было поднять кутласс и нацелить дуло мушкетона в лоб, чтобы карета остановилась и Аррагона спокойно мог вернуться на корабль, но нет, он продолжал сидеть, покачиваясь в такт мягким движениям экипажа, сидел и ничего не делал.
Апатией это чувство назвать было нельзя, поскольку в крови кипел, бурлил адреналин, а голова раз за разом строила воображаемые проблемы и их решала, но при всем желании делать что-то, рваться вперед, сражаться, пить этот неиссякаемый источник энергии, зовущийся жаждой приключений, полукровка сидел, расслабленный донельзя, и бездумно поглаживал наборную рукоятку сабли.
Наверное так чувствует себя молодой ворон, готовый вывалиться из гнезда в полет, но неизменно знающий, что там, в небе, уже ждет его голодный сокол.
С силой сжав рукоять, так что в кожу буквально впились темные кожаные ремешки, намотанные на железо, Сайгон наконец очнулся от дурмана, полностью отдаваясь течению, что несло его вперед, в ту самую акулью пасть.
Мягко, как настороженный кот, спустившись из кареты (порядком поднадоевшей даже за короткую поездку) дроу улыбнулся любезно проводившему его посланцу и вновь остался в полном одиночестве.
Первым, почти инстинктивным желанием, было проверить как выходят из колец мечи, вторым – оглядеться, но капитан не стал бы бароном, если бы всюду следовал только инстинктам.
Медленно, сохраняя чувство достоинства, мужчина прошелся по периметру комнаты, разглядывая вазы и картины. Особого восторга раритеты у Сайгона не вызвали, благо сами предметы искусства интересовали его мало, однако прикинув их стоимость, пират едва ли не присвистнул.
Что ж, интересных ответов становилось все больше, впрочем, как и вопросов.
Добравшись до плотно закрытых ставень, буквально чувствовавшихся за шторами, Ксантос улыбнулся уже сам себе, демонстрируя воображаемому отражению крепкие белые зубы, так несвойственные пиратской братии. Что ж, хотя бы солнечный свет, плохо действующий на вампирскую кожу, не оказался очередным мифом, это не могло не радовать.

Отредактировано Сайгон (2008-09-06 22:47:35)

Хозяин дома появился истинно в нужный момент ,да при полном параде. Рядом с таким красавцем увял бы самый изысканный дворцовый щеголь, а уж они то, как никто другой, знали способы преподнесения собственных бренных туш в лучшем виде.
Высокий, темноволосый, с надменным взглядом из-под четко очерченных бровей и упрямым подбородком, такой привык повелевать и подчинять, не ожидая отказов и хоть какого-то сопротивления.
Стоило ли теперь удивляться, что о господине Бруте легенд ходило едва ли не больше, чем о Калигуле, но все равно, при встрече, все слухи блекли, как карты оставленные на ярком и безжалостном солнце. Светлые брови полукровки едва заметно приподнялись, отображая то самое удивление, которое читалось в насмешливом взгляде. Знай Марк своего гостя чуть лучше, скажем, на пару сотен лет, он был мог прочесть и целую фразу по одному этому жесту:
А я предполагал что те, кто у власти, либо морщинисты и стары, либо безмерно толсты и напыщенны. Как я удачно, однако, ошибался!
Машинально следя за передвижениями вампира, Сайгон, однако, не отказал себе в удовольствии разглядеть хозяина дома без всякого стеснения или соблюдения рамок приличия. Вампир, сказать по чести, умел производить впечатление, и, будь на месте Барона хотя бы Черная кошка, ждал бы «феодала» более чем горячий ответ на приветствия. Впрочем, хозяину таинственного замка несказанно повезло, когда «на борт» он пригласил лиловоглазого пройдоху: ни томных взглядов, ни воздыханий, ни немого восхищения вспыхнувшего вслед за фееричным появлением вампира не последовало. Даже наоборот, тот самый «г-н Аррагона», отчего-то нахмурился, при упоминании своей фамилии и улыбнулся в ответ на приветствие куда сдержаннее, чем минуту назад улыбался своим мыслям.
Впрочем, недовольство поспешило скрыться с глаз долой за маской того самого лисьего лукавства, которым славились едва ли не все пойманные и не пойманные пираты.
Ловко сняв с седой головы излюбленный головной убор, дроу, не без насмешки во всем движении едва заметного поклона, ловко примостил шляпу на спинку соседнего кресла и скинул туда же плащ, давая понять, что чувствует себя «почти как дома».
Опустившись в большой и разлапистый предмет мебели, Ксантос непроизвольно выпрямился еще больше, с тоской осознавая что задница буквально проваливается в непривычный уют пружинистых подушек. Слова Ведьм про: мягко стелют, но жестко спать, как-то сами собой, всплыли в памяти, и улыбка пирата стала непроизвольно шире, прямо-таки как оскал излюбленного пиратами черепа с костями.
Для лучшего «проведения переговоров» представив себе, что все его в этой жизни устраивает, Сайгон несколько неприлично откинулся спиной о мягкую спинку, и воззрился на мертвеца.
И черту стало бы понятно: такие кресла, таких красивых, уверенных в себе вампиров, и такие приглашения – Барон не любил, ровно как и обеды у тех, кто по причине отсутствия жизни не мог отравиться даже мышьяком, но теперь уж точно выбирать не приходилось, потому, бравому разбойнику только и оставалось – идти в нападение. И он пошел со всей свойственной ему кошачьей хитростью.
- Мне лестно ваше гостеприимство, господин Брут, ровно, как и непревзойденная осведомленность о скромном госте. Но, позвольте, прежде чем мы насладимся изысками кулинарии, задать банальный для такого мерзавца как я, вопрос. – Вновь балансируя на грани между нахальством и лукавством, Аррагона сощурил посветлевшие глаза, но взгляда не отвел, словно надеясь, что так успеет предугадать любой жесть хозяина:
- Чему я обязан таким вниманием, к моей скромной персоне?

Вампир и чувство юмора – две воистину не совместимые субстанции, и нате вам, очередная ошибка Ведьм? Или просто собственное нежелание видеть в бездушных тварях некогда умерших в них людей?
Слушая «удивительный рассказ», Ксантос улыбался, словно бы это и в самом деле было смешно, но глаза оставались внимательными и удивительно спокойными.
Вампир не был ему другом, чтобы можно было расслабиться и ответить чем-то подобным, ровно как и не был кровосос с ним одного «сословия», а, зная способность имперцев оскорбляться даже на мелочах, Аррагона предпочел проявить благоразумие (тем более что к визиту в вампирское логово он, увы, подготовиться не успел):
- Вы правы, я не поверю в подобную легенду, как и в то, что вы пригласили меня попробовать оригинальные яства из любви к добросердечным жестам. – Ответная улыбка была значительно откровеннее: между темных губ стали видны кончики заостренных зубов, а сами уголки губ, как у хитрого кота, приподнялись вверх. Будь они оба животными, этот жест можно было посчитать за агрессию, но ведь, несмотря на все, и гость и хозяин оставались почти людьми?
Подняв бокал повыше, чтобы хозяину не приходилось перегибаться через половину стола, Барон с некоторой затаенной тоской взглянул в вино.
Последний раз с ним были так же добросердечны и обходительны около двадцати лет назад, когда Махмуд II, очаровательно кровожадный османский султан возжелал закрепить связи с Имперской Европой, и пригласив к себе пирата, отравил его прямо на пиру.
Тогда Сайгона спасла еще отцовская причудливая привычка – любовь разбавлять вино водой, что и в этот раз могло оказаться удачным шагом. Жестом показав, что половины бокала ему будет достаточно, полукровка не поленился сам долить воды из графина.
Если яд и там, то уже ни какой рвотный камень не поможет.
Но мысли вновь остались где-то за неизменной лукавой улыбкой, словно подтверждая старое утверждение: уж если пить с Сатаной, то делать это красиво.
Выбор вина оказался хорош, а главное правилен к предоставленному блюду, что несколько удивляло. Вряд ли в этом мрачном замке часто встречали гостей, а вампиры, вроде как питались далеко не обыденной пищей, но, в любом случае, приходилось отдавать должное: к визиту пирата Брут подготовился основательно.
Прикрыв глаза и пригубив вино, Барон едва заметно огладил рукоять сабли: любимое оружие было здесь бесполезно, к тому же вампир не пожелал его разоружить, значит был более чем уверен в собственной безопасности, так что оставалось лишь смаковать терпкий алый вкус.
Вновь же открыл глаза мужчина, только когда вампир заговорил о деле. Теперь в них поселилась откровенная насмешка, словно говорившая:
А стоило ли предлагать обед, если бы вы не были уверены в моей любви к золоту?
Однако вслух Сайгон произнес совершенно другое:
- Все зависит от цены. Если за тысячу золотых вы мне предложите поцеловать вашего главного Инквизитора, находящегося в обществе тридцати имперских мушкетеров, я сочту вас безумным, но сделаю это.  
Поставив бокал обратно, дроу кивком поблагодарил прислугу замка за принесенные блюда, но трапезничать совершенно не торопился.

Тысяча кажется вам маленькой суммой?
Зрачки пирата на мгновение сузились, а потом расширились, так же плавно и неожиданно, словно мужчина примерялся, как бы так вскочить из-за стола, чтобы вырвать у хозяина замка ключи от его сокровищницы и поглядеть, где же там тысяча золотых кажется каплей в море.
Безусловно, за свою богатую событиями жизнь, Аррагона держал на руках и большие суммы, но, по большей части, деньги уходили на ремонт шхун, закупку продовольствия, боеприпасов, оплату «ушей и глаз» в наиболее значимых портовых городах, так что на личных расходы много не перепадало.
Вновь, как-то по-новому оглядев комнату, пират поднял свой «кубок», явно желая насладиться оставшейся частью вина, благо, если бы оно было отравлено, лежал бы он уже лицом в той самой гусиной печени и не булькал.
От размышлений Барона о том, сколько денег можно было бы стребовать с «домочадцев» за голову самого Брута, его отвлек хозяин дома, пока что, явно не собиравшейся становиться ни пленником, ни «личным гостем» капитана на светлокрылом Сирокко.
Я предлагаю вам выкрасть… Слова замерли на середине, ловя на крючок ровно все внимание жадного до золота и приключений полукровки, но договаривать кровопийца не стал, изысканным жестом подозвав своего верного «вассала».
Сжав пальцами подлокотник кресла, Сайгон вновь попытался расслабиться, но на затылке волосы вставали дыбом от всевозможных предположений, и одно из них было красочнее другого.
Чтобы стать вновь спокойным, Ксантосу потребовалось приложить не мало усилий, и все равно брошенную салфетку он перехватил слишком быстро, словно в ней была начерчена минимум карта сокровищ.
Коротко и едва заметно облизнув пересохшие губы, дроу с трудом, но все же медленно отодвинул в сторону тарелку и развернул белую ткань салфетки с алыми разводами того же самого, четкого почерка.
Будь дело действительно опасным, подразумевающим некую тайность, капитан бы тоже, даже на Сирокко или на Слепых островах, не стал произносить слова вслух, а ограничился запиской. Но тут…
Моргнув, пират несколько секунд пытался вчитаться в написанное. Нет, смысл слов он понимал, даже мог их перевести ровно на четыре языка, однако начерченное на мягкой ткани казалось бредом сумасшедшего.
Или шуткой?
- Если это шутка, господин Брут, то я не могу оценить вашего юмора… – Несмотря на произнесенные слова, Аррагона улыбнулся, откровенно, вызывающе, и выдержал взгляд мертвеца:
- Если же нет… – Лиловые глаза полукровки сощурились, будто это могло чем-то помочь понять степень безумности хозяина замка:
- Я готов рискнуть.

Отредактировано Сайгон (2008-09-07 21:59:51)

Вот так, наверное, мысленно перекрестясь, отправлялись первые корабли к далекому континенту. Впрочем, у гонимых имперскими властями мятежников, выбора особого и не было, у капитана Сирокко – был. Именно что был, до того как он дал согласие.
Сделка с так любимым инквизиторами Дьяволом, не иначе. Впрочем, данный дьявол был очарователен, и, судя по тому, как плотоядно он облизнулся, вампир не прочь был скрасить свой обед чем-то получше, нежели хорошей выдержки вином.
С улыбкой поднявшись из-за стола, дроу поднял с тарелки тяжелый кожаный предмет. Если бы его спросили, как можно окрестить подобную атрибутику рабовладельческого строя, он бы представил нечто среднее между недоуздком или ошейником, однако, при ближайшем рассмотрении решил, что это ремень.
- Предполагается, что это нужно одеть на шею? – Подняв увесистую кожаную вещицу, дроу расстегнул нехитрый замок и примерил вещицу себе на пояс.
«Поясок» оказался полукровке великоват, впрочем, это мужчину ничуть не смутило. Затянув новое украшение так, чтобы свой собственный пояс оказался слегка перетянут, Сайгон несколько игриво поклонился вампиру:
- Дайте мне срок – неделю. Плюс гарантии сверху: за каждого убитого матроса по пятьдесят золотых, раненного - тридцать. Что до моих «офицеров», то за каждого убитого – сотня, раненного – пятьдесят. – Улыбка у пирата стала уж вовсе деловой, и уверенной, словно не он с десяток минут назад подумывал о яде в вине:
- Если вас, господин Брут, устраивают такие условия – я к вашим услугам. – Не поленившись подойти к собеседнику, барон протянул мужчине руку, явно ожидая ответного рукопожатия.

Отредактировано Сайгон (2008-09-08 21:34:09)

Час? А если я доставлю вам посылку за пятьдесят с лишним минут?
Конечно, вслух пират ничего говорить не стал, не в его привычках было предупреждать власть имущих о предстоящих  для них трудностях, но улыбку это вызвало.
Мысль, что Сирокко может пострадать, капитана несколько обеспокоила, но он бы много отдал, чтобы увидеть, как в таком вот шикарном зале развернется самое настоящее цирковое представление, так сказать «с огоньком». Ради этого стоило даже «немного опоздать».
С удовольствием пожав крупногабаритному вампиру руку, Аррагона уже собирался уходить, но ладонь как в тиски попала.
Удивленно взглянув сначала на цепкую хватку, потом уже и в лицо Брута, полукровка не улыбнулся, осклабился, слушая «коварные» условия. Одно было определенно «не чисто», Брут решил шантажировать пирата, о кровожадности которого легенды ходили, не чем-нибудь, а убийством людей. Всеравно что шантажировать голодную хитрую лису закупкой новых цыплят.
Но, на фоне такой глупости, возникал более уместный вопрос «откуда месье Брут так хорошо осведомлен об обратном? Не вчерашняя ли история со стражей навела его на подобную мысль. И не в сговоре ли один вампир, с другим?»
От последней мысли пальцы Сайгона похолодели, а вторая рука легла на эфес кутласса, давая понять, что просто так становиться обедом, или просто давать себя укусить, дроу не собирается.
Однако хозяин замка определенно совершал какой-то ритуал, и, даже наглядно продемонстрировал, что в его собственном бокале далеко не вино. От тягучих, вязких капель остывшей крови рука пирата напряглась, как от прикосновений расплавленного свинца. Под кожей, как песчаные змеи, вздулись жилы, а пальцы, крепко сжатые в кулак и того хуже, совсем побелели.
Аррагона злился, испытывая тот самый гнев, что мешал ему вовремя остановить резню на захваченном корабле, простить предавшего его человека, не мстить тем, кто однажды решил унизить или причинить боль.
Гнев, пришедший к нему через отца по крови темных эльфов, просочившийся сквозь добросердечие беглого дроу. Крепко сжав челюсти, мужчина медленно втянул воздух сквозь зубы, но вытерпел часть совершенно не забавного ритуала.
В этот момент в голове крутилась шальная мысль сделать все с точностью наоборот, однако собственный буйный нрав Ксантос в этот раз укротил.
- До свидания, господин Брут. – Вытерев той самой салфеткой с разводами, не вина, а, увы, крови, свою руку, дроу бросил ее обратно на стол, краем глаза замечая, что буквы смазались и прочитать их теперь даже верные вассалы бы не смогли.
Когда вампир исчез, мужчина не стал продолжать трапезу, и покинул, в сопровождении слуг, мрачный замок.

Мост Висельников